Книга Оборотни тоже смертны  - Алексей Щербаков

Потом были еще отряды, которые тоже долго не жили. Пока наконец уже в октябре осколки какого-то очередного формирования, в котором воевал тогда Кочетков, не встретились с отрядом Асташкевича.

У командира в сорок первом было тоже не все хорошо и гладко. У него, правда, не заседали. У него митинговали. Как когда-то в Гражданскую. Часто и по любому поводу. Самой распространенной темой был вопрос: сидеть в тылу или пробиваться на восток к своим? Далеко не все в те времена верили, что партизаны смогут что-то всерьез сделать – или хотя бы просто выжить в немецком тылу. Вот и говорили: что, будем отсиживаться в лесах, пока немцы нас не выловят, или двинем к фронту? Или еще любимая тема, которую особенно часто поднимали те, кто успел побывать в немецком плену, – у них обычно был свой особый счет к фрицам. Они говорили: дескать, что мы тут сидим, надо идти бить немцев любым способом. Погибнем – так погибнем, мы все одно смертники. Так лучше помереть в бою с песнями, чем от голода. За сорок первый в отряде Асташкевича было два самых настоящих раскола. Большая группа ушла на восток, пробиваться к фронту. Еще одни решили выделиться в самостоятельный отряд – и тоже ушли куда-то в лес… Ни о тех, ни о других Асташкевич больше не слышал.

Да и потом случались интересные вещи. В соседнем соединении отряд уходил в рейд. Рейдовики решили, что у них мало пулеметов. Так вот, они просто напоили пулеметчиков, находившихся в передовом секрете, – и прихватили ребят с собой. Вместе с пулеметами. Командир соединения, узнав об этом, озверел, вскочил в бронемашину и бросился в погоню. Хорошо, что не догнал. А то, возможно, междоусобный бой устроили бы… А сколько было командиров отрядов, которые начинали ощущать себя кем-то вроде батек времен Гражданской! Дескать, как знаю, так и воюю, мне виднее, мы партизаны, а не армия. В конце концов, когда число дураков и бузотеров сократилось путем естественного отбора, кое-какой порядок навели, но ведь сколько народа положили без всякого толка!

* * *

Сухих и разведчики перешли в знакомую баню.

– Что ж, товарищи, поработали вы хорошо. Жаль, конечно, мы не получили сведений, кто там у немцев взялся за создание подобных лжепартизанских отрядов. Но это вам не в упрек. Всего и сразу добиться невозможно. Задание вы не только выполнили, но и перевыполнили – более чем «на отлично». Я уже говорил: у вас, Мельников, природный талант оперативника. Знаете, как это бывает с художниками и музыкантами. Один годами учится, а другой – раз – и сделал лучше, чем профессионалы. Дело даже не в том, что если б не вы, мы гонялись бы за этим отрядом невесть сколько. И неизвестно, с какими результатами. А они подрывали бы репутацию партизан. С политической точки зрения все получилось – лучше не бывает. Вы, я вижу, даже не очень понимаете…

Сергей и в самом деле не понимал. Он так видел свою задачу – уничтожать врагов. И он их уничтожал, используя любые доступные средства. В данном случае, доступным средством оказался отряд полицаев – вот и все. Какая там, к чертям собачьим, политика!

– Задумайтесь вот о чем. Представьте, что в конце концов мы б этот отряд дожали и уничтожили. Хотя вы лучше меня знаете, что это не так просто. А в округе разнеслась бы весть, что партизаны воюют друг с другом. А так – вышло совсем наоборот.

А ведь и в самом деле, подумал Сергей. Отряд Чигиря выдавал себя за «красных» партизан. Правда, ничего хорошего он не сделал. Но ведь это жители деревни Ласки знали, что расстрелянные бандитами люди не сотрудничали с немцами. А в других местах могли и не знать. Конечно, продолжай люди Чигиря в том же духе и дальше, – репутация партизан как безумных палачей стала бы прочной. А так… Война шла свирепая. Партизаны уничтожали приспешников врага. Немцы и полицаи убивали не только по малейшему подозрению в нелояльности к власти, но часто и просто так – для острастки. Это стало обычным делом. Мельников уже успел убедиться, что и в Западной Белоруссии местные жители относятся к немцам без малейшей симпатии. Так что «подвиги» Чигиря скоро забудутся. Будут помнить, что неподалеку от деревни Козловична полицаи уничтожили партизанский отряд.

– То есть получается, что Чигирь и его банда после своей смерти будут работать на нас?

– Совершенно верно. К тому же, кто знает, что убийцы из Ласок и убитые «партизаны» – одни и те же люди? Да и полицаи, если их прижмет гестапо или ГФП, станут кричать, что они сражались с самыми настоящими большевиками. Впрочем, на месте немцев я бы их не трогал, а выдал награды за героические действия. А старосту объявил бы похищенным партизанами. Там, у немцев, не дураки сидят, если они такие штуки, как лжеотряды, стали делать. Значит, так они и поступят. Широко объявят об уничтожении очередной большевистской банды. Тем более что реальных успехов у них маловато.

– Но и хитры ж немцы! – вырвалось у Макарова.

– Ничего особо хитрого тут нет. К вашему возвращению мы уже не сомневались, что этот отряд – немецкая агентура. Командир припомнил, что примерно то же самое в начале двадцатых проделывали в Белоруссии люди Савинкова. Выдавали себя за красноармейцев или чекистов – и расстреливали направо и налево. Ничто в мире не ново.

– Товарищ старший лейтенант, а разрешите вопрос, – встрял Мельников.

– Пожалуйста.

– Я не очень понимаю немцев. Ну, повязали они этих бандитов и предложили на выбор: или петля, или работать на них. Хорошо. Пусть они даже послали с отрядом своих людей. Но что мешало Чигирю и его людям пристрелить немцев – да и снова пойти на волю, подавшись в места, где их не знают? Белоруссия большая.

– А зачем это было нужно Чигирю? Ему немцы дали разрешение грабить совершенно безнаказанно. Что еще нужно бандитам? Вы всем этим блатным «понятиям» – дескать, воры ни с какой властью не сотрудничают – не слишком доверяйте. Я на уголовников насмотрелся. Они очень легко идут на вербовку к кому угодно. В Москве в сорок первом чуть ли не каждый второй немецкий агент был из уголовников. Этот ваш знакомый, Натанзон, – он еврей, с ним понятно. Слишком уж рискованно быть евреем и якшаться с нацистами. А остальные – со всем удовольствием. К тому же – попытайся Чигирь и его люди сделать ноги, за ними охотились бы почище, чем за настоящими партизанами. А они ведь бандиты, а не бойцы…

– Не бойцы, это точно, – согласился Макаров. – Полицаи тоже не бог весть что из себя представляли, но мы в компании с ними сделали Чигиря как маленького. А если б мы дорожили их жизнями, то вообще без потерь бы обошлись…

– Вот именно. А теперь, товарищ Мельников, я должен сказать вам самое главное. Со мной должны были послать двоих бойцов. Но в результате здесь только один – старшина Макаров. Мне нужно по крайней мере еще двое. После вашего рейда я окончательно убедился, что вы мне подходите. Но я предпочитаю работать с добровольцами. Так вот, хотите работать со мной, в особом отделе? Знаю, что многие особистов не любят. Но, я думаю, вы убедились за два года, что немцы засылают в партизанские отряды весьма многочисленную агентуру. И наверняка не все так бездарно подготовлены, как знакомый вам «житель Саратова». И бороться с ними надо всерьез. Итак?